Итак, мы продолжим наше путешествие по Александровскому саду. В прошлый раз я рассказывал вам о его закладке и об установленных в нем бюстах и статуях - точнее, лишь о трех бюстах: Жуковскому, Глинке и Гоголю. А сегодня речь пойдет о бюстах Лермонтову и Горчакову, своеобразном памятнике Пржевальскому, а также о большом фонтане Александровского сада.
Итак, мы продолжим наше путешествие по Александровскому саду. В прошлый раз я рассказывал вам о его закладке и об установленных в нем бюстах и статуях - точнее, лишь о трех бюстах: Жуковскому, Глинке и Гоголю. А сегодня речь пойдет о бюстах Лермонтову и Горчакову, своеобразном памятнике Пржевальскому, а также о большом фонтане Александровского сада.
Начнем с Лермонтова. Если он и имеет какое-то отношение к соседствующей площади, то разве что фактом своего пребывания под арестом в одной из комнат верхнего этажа Главного штаба зимой 1837 года. Попал он под арест не за служебные провинности, не за очередную дуэль, а как автор ходившего по Петербургу в списках стихотворения «На смерть поэта», где были весьма нелицеприятные слова в адрес обитателей Зимнего дворца:
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда - всё молчи!
Век бы не прощать корнету-гвардейцу таких слов, однако вот простили. Впрочем, о прощении ли здесь идет речь? А что если вообще нет никакой случайности в том, что стоят по соседству с царской резиденцией при царях же и поставленные памятники Лермонтову и Гоголю? Что если единственной меркой значимости для России той или иной творческой фигуры была в конечном счете ее гениальность, а не строй мысли? Сказанное, впрочем, относится и к Жуковскому, и к Глинке. Просто за годы советской власти мы как-то привыкли к иным оценкам того или иного российского гения. Скажи он что-то против власти, уязви, осмей, оскорби во гневе - и ни то что памятника ему, а строчки в энциклопедии не находилось. А кое от кого не осталось и могилы… Так что стоят они в Александровском саду по соседству, вполне дополняя друг друга – бюсты Жуковского и Глинки, Лермонтова и Гоголя.
Бронзовый Гоголь, легко узнаваемый своей прической и особым «гоголевским» носом, ссутулился над постаментом с великими своими словами: «Определено мне чудной властью озирать всю громадную несущуюся жизнь, озирать сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы». Бронзовый Лермонтов, как всегда, малопохожий на свои прижизненные портреты, пророчествует о потомке, который когда-нибудь с непритворною слезою скажет о поэте, что он любил отчизну.
Уже в наше время, на самом исходе ХХ века в компанию бюстов у фонтана попало и бронзовое изображение князя Александра Михайловича Горчакова. Более четверти века князь возглавлял Министерство иностранных дел, находившееся, как вам известно, рядом с Дворцовой площадью. Имел множество заслуг перед Россией, был личностью, безусловно, выдающейся, и хорошо, что вспомнили об этом к 200-летию со дня его рождения и установили бюст в Александровском саду. Жаль только, что кроме дат жизни, не начертано на постаменте памятника никаких слов из Горчакова или о Горчакове. А ведь как чудесно о своем погодке, лицейском товарище Пушкин:
Хвала тебе - фортуны блеск холодный
Не изменил души твоей свободной:
Все тот же ты для чести и друзей.
Пожалуй, действительно, несколько инородным в саду смотрится лишь памятник исследователю Центральной Азии Николаю Михайловичу Пржевальскому. Вот тут уж не скажешь почему избран для увековеченья именно этот ученый. Бюст Пржевальского, в отличие от уже названных бюстов, установлен не на четырехгранном параллелепипеде, а на постаменте в виде скалы, у подножья которой лежит навьюченный верблюд. Эскиз памятника выполнил ближайший друг Пржевальского генерал Биндерлинг, а известный скульптор Шредер воплотил его замысел в бронзе. К памятнику этому в Александровском саду давно привыкли, как к некой достопримечательности. Особый интерес он вызывает у туристов и детей: детям, как в зоопарке, хочется взглянуть на верблюда, а туристам – узнать, кто же это такой в соседстве с кораблем пустыни? А кто такой сразу и не поймешь, если не прочтешь пояснительную надпись. Еще в юности мне не раз приходилось видеть, как испуганно-удивленно поднимались брови туристов, когда заглядывали они в лицо великого путешественника. Но при этом никто не решался произнести вслух мгновенно приходившее на память имя вождя-вдохновителя всех побед советского народа. Да, обликом своим Пржевальский действительно похож на Иосифа Виссарионовича. Причины этой схожести стали искать уже в годы Перестройки, и кем-то, помнится, даже была выдвинута версия о том, что Николай Михайлович во время пребывания в Грузии был знаком с матерью Сосо Джугашвили – Екатериной Сванидзе. Видимо, в годы же Перестройки был придуман и анекдот о придурковатом полковнике, который всякий, следуя через сад к себе на Дворцовую, у памятника Пржевальского на всякий случай переходил на строевой шаг и брал под козырек.
Вообще о местных памятниках шутки существуют еще с конца XIX века. Вот одна из них. На вопрос, почему бюсты такие маленькие, следует ответ «Ничего, они в саду – подрастут».
Еще одна достопримечательность Александровского сада – его красавец-фонтан в створе главного входа. Вообще-то по первоначальному замыслу в саду намечалось создать три фонтана: им предстояло замкнуть перспектива Невского и Вознесенского проспектов, а также Гороховой улицы. После некоторой дискуссии в городской Думе остановились на одном, как раз напротив башни Адмиралтейства. По проекту некоего Киприана Годебского это 18-метровое сооружение со множеством бассейнов и украшений на мифологические темы, да к тому же увенчанное статуей женщины, стоящей на шаре, должно было буквально потрясти горожан. Одна лишь маленькая загвоздочка опять же смущала думцев – фонтан таких размеров неизбежно заслонит величественное здание Адмиралтейства. В результате Дума остановилась на третьем варианте: эскизе фонтана, предложенного городским архитектором Александром Романовичем Гешвендом. Фонтан строили четыре года – с 1876-го по 1880-й.
Ну а получилось то, что вы видите сегодня. В чашу бассейна из серого гранита с внутренним диаметром 24,5 метра выбрасываются струи воды из расположенных в два ряда пятидесяти четырех рожков. А из центра чаши бьет вверх еще одна струя – прекрасная, поражающая воображение струя высотой в 28 метров.
Фонтан этот, как и любой большой фонтан в большом городе, всегда привлекал к себе внимание. Возле него назначали свидания многие поколения питерских влюбленных, в жаркий день по соседству с ним ищут прохлады старики и усталые пешеходы. Здесь всегда звенят голоса детей, бегающих друг за другом вокруг гранитного кольца. При желании можно и освежиться или даже выкупаться в его чаше, причем не только детям, и служители порядка, судя по газетным сообщениям, не будет уж слишком строги к вам.
А еще – и это тоже характерно для многих знаменитых фонтанов в больших городах – существует поверье, что всякий, посетивший Петербург и желающий вернуться в него еще хотя бы раз, должен бросить в фонтан монетку. В летние дни эти туристические дары всегда различимы на дне чаши и при хорошей постановке дела могли бы даже помочь содержанию сада. Но не беда, если и превратятся они для кого-то из бомжующих горожан в бутерброд или бутылку пива. Кто знает, быть может, фонтану приятно осознавать, что он не только украшает сад, но и служит кому-то добрым ангелом.
Сад у стен Адмиралтейства, повторяю, был разбит в 1874 году, но, оказалось, что по прошествии 30 лет подросший, набравший силы он заслонил от обозрения великолепное и уже однажды уже спасенное от тени гигантского фонтана здание Адмиралтейства. И вот тогда, на исходе 90-х годов XIX века петербургские архитекторы Перетяткович, Беляев, Грубый, Покровский, Лялевич предложили вырубить часть Александровского сада. Основывали они свой вердикт на том, что по существующему еще с XVIII века правилу деревья не должны закрывать фасадов монументальных зданий. В ответ на это предложение последовала отповедь в популярном архитектурном журнале «Зодчий». «Если вырубить достаточно широкие просеки, - писал журнал, - придется истребить всю среднюю часть сада, оставив вместо нее жалкие «бакенбарды» у стен Адмиралтейства. Как это не сообразили, что никакой партер не может быть здесь уместен, а лишь деревья изрядной величины. С партером площадь будет выглядеть унылым пустырем, какие бы клумбы не разбивали на месте злополучного сквера». Вот такой была отповедь. И все-таки что-то надо было решать. Вот почему городские власти вздохнули с облегчением, когда в 1911 году появился компромиссный вариант: эскизный проект урегулирования разросшегося Александровского сада. Его предложил замечательный архитектор Иван Фомин. Согласно идее Фомина следовало не вырубать сад, а создать в нем широкие просеки, продолжающие перспективы трех главных магистралей города, сходящихся к башне Адмиралтейства. В прочем, не так-то скоро суждено было осуществиться этому проекту…
На сегодня все, рассказ об истории Александровского сада я завершу завтра. Виктор Бузинов, Прогулки по Петербургу.
Расшифровка: Сергей Кочетков.
